Цитаты о железной дороге

Наш лозунг должен быть один — учиться военному делу настоящим образом, ввести порядок на железных дорогах.

Во всех странах железные дороги для передвижений служат, а у нас сверх того и для воровства.

...поставьте какую-нибудь самую последнюю ничтожность у продажи каких-нибудь дрянных билетов на железную дорогу, и эта ничтожность тотчас же сочтёт себя в праве смотреть на вас Юпитером, когда вы пойдёте взять билет.

«Железная дорога шипит, везёт людей и зделана из железа и матерьялов».

Железнодорожный билет возбуждает больше надежд, чем лотерейный.

Обратный билет должен стоить дороже: можно, в конце концов, не поехать, но нужно вернуться.

Дети и собаки столь же необходимы для благосостояния нашей страны, как Уолл стрит и железные дороги.

Во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства.

Трудится в поте лица своего великое множество людей, всё гуще становится сеть железных дорог, в самое небо вздымаются города и расползаются вдаль и вширь, открываются шахты, шумят заводы, ревёт пламя в литейных, пароходы бороздят океан, заселяются новые земли, — и по этому деятельному, созидающему миру расхаживают богатые собственники, всё им подвластно, всё к их услугам, самоуверенные, они и нас заставляют в них поверить, собирают нас, соединяют, и поневоле, сами того не ведая, мы становимся членами одного братства.

Голливуд— самая большая в мире игрушечная железная дорога.

Я думал, что железная дорога такая: она как улица, только внизу не земля и не камень, а такое железо, как на плите, гладкое-гладкое. И если упасть из вагона, то о железо очень больно убьёшься. Оттого и говорят, чтобы не вылетел. И вокзала я никогда не видал.

Пока человек находился в непосредственном взаимодействии с духами природы, пока он строил свою жизнь на мифологическом миропонимании, он не мог возвыситься над природой в акте познания через естественные науки и технику. Нельзя строить железные дороги, нельзя проводить телеграфы и телефоны, страшась демонов природы.

...в последние дни мне пришлось совершить маленькое и несусветное (чуть было не сказал, кругосветное) путешествие, – по железной дороге.

Лет через двенадцать я воротился в Петербург и узнал от Глумова, что Полосатов сделался учёным, что он служит в трёх министерствах, но не как тягловой работник, а как эксперт от науки. Это было время нашего возрождения, время возникновения акционерных компаний и неслыханного развития железных дорог. Полосатов прежде всего обратил на себя внимание сочинением «Оплодотворяющая сила железных дорог», в котором очень тонко насмехался над гужевым способом передвижения товаров и людей и доказал, как дважды два четыре, что с развитием железных дорог капитал получит такую быстроту обращения, что те проценты, которые до сего времени получались с него один раз, будут отныне получаться десять, пятнадцать, двадцать раз. Всем тогда показалось это просто и удивительно. Просто, потому что ведь и в самом деле… Это так просто! Удивительно, потому что в самом деле странно как-то, что до Полосатова никто и не догадался подумать об этом. Мне и самому, когда я читал сочинение Полосатова, показалось оно какою-то Шехеразадою. Катится-катится капитал по железной дороге с быстротою молнии, получает проценты, потом катится назад и опять получает проценты, опять и опять катится…

Вы посмотрите, как крушит сибирскую тайгу железная дорога! Абаканский завод ещё не принёс краю пользы даже на ломаный грош, а таёжных палестин опустошил — в два ста лет им не воскреснуть! Это можно принять за правило: если вы в Сибири поставите фабрику или завод в дремучей тайге, то, десять лет спустя, фабрика ваша окажется среди бесплодной степи, и разве где-нибудь далеко на горизонте останется синеть лесная окоёмка.

Более двухсот лет назад после очередной русско-шведской войны Финляндия перешла к Российской империи. При этом она превратилась из заштатной окраины Швеции в Великое княжество Финляндское с широчайшей автономией: со своими законами, своей валютой и даже своим парламентом. Мы получили собственные институты, железные дороги, банк, почту, телеграф… Мы были очень лояльной частью Российской империи до конца XIX века, пока не началась политика насильственной русификации и борьбы с инакомыслием. И когда это стало возможным, после октябрьского переворота, большинство финнов проголосовали за независимость…

Зачем, например, размещать вокзалы и станции всегда и точно у рельсов железной дороги? Это как минимум – не остро умно, да и пристало ли нам, золотым франкам, распугивать пассажиров своим унылым педантизмом? – так могут поступать только швабы и прусаки. Вы едете, затем поезд останавливается, вы спускаетесь: можно держать пари сто против одного, что прямо перед собой вы снова и каждый раз увидите вокзал. – Какая жуткая пошлость! И как же можно ездить без живых и неожиданных поворотов?

«Инженерá», придя в отчайность, Кричат: «Крушения – случайность! У нас преступницкие шайки Всегда развинчивают гайки!» А смотришь: шпалы все прогнили, И семафор закрыть забыли! И гибнут сотни душ так вздорно: — Благодарю покорно!

И зачем им оппозицию трогать? Пускай себе шумит, всё равно никто её не слушает. Наши только в ус себе посмеиваются. Власть у них в руках — море им по колено. И вот теперь, когда столько железных дорог будут строить, столько акционерных обществ заводить, столько пристаней сооружать, ты как раз нашёл время на меня клепать, будто я в оппозиции.

Если вы спросите, — трудно ли ограбить поезд, большинство опрошенных ответит: да. Неправда, нет ничего проще. Я доставил немало беспокойств железным дорогам и бессонных ночей пульмановской компании, мне же моя профессия налётчика никаких неприятностей не приносила, если не считать того, что бессовестные людишки, когда я спускал награбленное, обдирали меня как липку.

В Пермь Чехов прибыл в два часа ночи и до шести вечера ждал поезда на Екатеринбург. Дорога через Уральский хребет заняла всю ночь., Три дня Антон провёл в Екатеринбурге, решая, как ехать дальше. Железная дорога заканчивалась в трехстах верстах, в Тюмени. Оттуда до Томска можно было добраться либо по суше — полторы тысячи вёрст по осенней непогоде и распутице, — либо пароходом вниз по Тоболу и Иртышу...

Пётр Великий сблизил нас с Западной Европой, от которой мы получили «железные дороги», «телеграфы», «пароходы» и т.д. В области литературы Россия была естественной потребительницей произведений словесности Западной Европы.

Что делать с новыми судами, с земскими учреждениями, с железными дорогами, банками и т. п.?, Совсем не следовало бы железные дороги строить, да и банки не надо бы дозволять. Вот тогда был бы настоящий палладиум. Но так как дороги уж выстроены, а банки учреждены, то ничего с этим не поделаешь. Сколько сутолоки из-за одних железных дорог на Руси развелось! сколько кукуевских катастроф! Спешат, бегут, давят друг друга, кричат караул, изрыгают ругательства… поехали! И вдруг… паровоз на дыбы! Навстречу другой… прямо в лоб! Батюшки! да, никак, смерть!, А между тем какой запас распорядительности, ума и мышечной силы нужно иметь, чтоб все это направить, за всем усмотреть? И все-таки ничего не направить и ни за чем не усмотреть… Сколько му́ки нужно принять, чтоб только по вагонам-то всех рассадить, а потом кого следует, за невежество, из вагонов высадить, да в участок, да к мировому?

Я видел эти заброшенные, но всё ещё живучие крепости по железной дороге из Буэнос-Айреса в Мендозу. Группу ранчо обсаживали густой стеною из этих живых колев, которые, разрастаясь, переплетались между собой, сцепляясь своими изогнутыми шершавыми и колючими ветвями, и образовывали непроницаемую стену – верную защиту против индейцев, обыкновенно нападающих верхом с длинными пиками в руках... Эти оригинальные стены из кактусов далеко виднеются на плоском пространстве степи и обозначают место жилья.

Темы цитат по буквам